Куба – любовь моя. Глава двенадцатая. По всей строгости закона
В 2020 году продолжаем публиковать оставшиеся главы воспоминаний инженер-геолога Николая Афанасьевича Самуся о его работе на Кубе 1980-х годах. В этих воспоминаниях много личного, не связанного с профессией. Ведь специалистов тогда приглашали не на один месяц, с собой разрешали перевозить всю семью. Поэтому предлагаемый рассказ интересен скорее с точки зрения истории. Но и для профессионалов найдутся полезные главы, рассказывающие об особенностях работы российских инженер-геологов за рубежом.
![](/images/dynamic/img46909.jpg)
После долгого перерыва 22 февраля состоялась очередная экскурсия нашей группы на Плайя Хирон. Выехали в 7.20, но по дороге стал барахлить двигатель. Одно время даже обсуждался вопрос: не вернуться ли домой. Дело в том, что у шофёра, «старого Хорхе», кроме отвёртки, никакого инструмента не нашлось, да он и не собирался ничего чинить, ссылаясь на то, что это – дело механиков, а его дело – водить автобус. Нас это без привычки озадачило. Всё же наши автолюбители нашли причину и устранили её: если не подводит память – на радиатор опустилась брезентовая заслонка. От плохой вентиляции двигатель начал часто закипать… Устранить «поломку» было делом минуты.
![Рис. 1. Крокодилья ферма](/images/dynamic/img42154.png)
![Рис. 2. Индейская деревня на сваях (реконструкция)](/images/dynamic/img42155.png)
По дороге на Плайя Хирон заехали на крокодилью ферму. За решёткой, отгораживающей от зрителей часть болота с крокодилами, на солнце грелись несколько десятков рептилий разных размеров и возрастов (рис. 1). Затем заехали в турцентр Гуама примерно в 200 м от фермы (рис. 2). Деревня в прошлом принадлежала племени индейцев Таино, располагалась она на острове среди болот, но это её не спасло: все индейцы на острове были истреблены. Никакой оккупации, никто не жалуется…
Затем поехали на Плайя Хирон, где экскурсовод музея обстоятельно рассказала о истории разгрома контрреволюционного вторжения 16–19 апреля 1961 года. Итог был впечатляющий: из 1500 высадившихся 1200 попали в плен, 193 погибло. Кубинская сторона потеряла почти 150 человек, и практически каждому из них поставлены маленькие памятники по дороге от Плайя Хирон до Плайя Ларги.
Плайя Хирон – маленький городок на южном берегу острова Куба и одновременно на восточном берегу узкого залива Кочинос («залив свиней»), на 20 км заходящего вглубь острова и отгораживающего с востока болотистый полуостров Сапато («ботинок»), почти безлюдный из-за обилия болот, крокодилов, диких кабанов и москитов. В самой удалённой от Карибского моря точке залива находится деревушка Плайя Ларга («длинный пляж»). Вот в эту бухту Кочинос и был высажен десант. Как сказала гид, советские разведчики передали кубинцам точные сведения о времени, месте и силе высадки. Поэтому десант был встречен не пограничниками, а артиллерийским огнём, самолёты были сбиты, а десантный корабль потоплен прямо в бухте. Позже контрреволюция ни разу не осмелилась на подобную авантюру (рис. 3, 4).
![Рис. 3. У въезда в городок](/images/dynamic/img42156.png)
![Рис. 4. В музее Плайя Хирон](/images/dynamic/img42157.png)
По дороге обратно заехали в Плайя Ларгу, искупались и перекусили на природе. Я третий раз купался в водах Карибского моря (до этого – Тринидад и Сантьяго), и все три раза – в мутной воде. Правда, каждый раз купание приходилось на после обеда, когда ветер с моря поднимает приличную волну.
26 февраля в ГКЭС встретил Александра Павловича Кавычко – коллегу из нашего Волжского отдела, он приехал работать топографом в Сьенфуэгос. В этот же день Людмила принесла домой черепаху Кузю, доставшуюся после отъезда в Союз кого-то из её знакомых. Черепаха потом несколько месяцев жила у нас на балконе, где у неё был свой пластиковый «бассейн» – коробка с водой. Ела она только в воде: я нарезал ей полоски мяса, и она выхватывала их по одному из руки. Предпочитала парное, а мороженым мясом брезговала. Как-то летом Людмила завела разговор об изготовлении из черепахи чучела. Я предложил ей заняться этим делом самой, поскольку я Кузю кормил с рук и убивать не стану. Пятого августа ночью выпустил Кузю в парке.
Начал резать маску под условным названием «Гана» из светло-розового, почти белого ароматного дерева (скорее всего – австралийская сосна). Со временем в дереве что-то стало окисляться, в итоге цвет маски стал тёмно-коричневым. Работа над ней продвигалась медленно, потому что много времени отнимали шахматы.
2 марта состоялся финал командного кубка по шахматам среди советских специалистов, и наша команда «Строитель» победила со счётом 2:1 команду Минлеспром. Я свою встречу проиграл, но в целом все остались довольны (я в кубковых встречах 5 выиграл, 2 свёл вничью, последнюю – проиграл). Получили грамоты, их вручал секретарь объединённого парткома В.В. Шабрин, его зам Кураев и председатель объединённого профкома В.А. Ларин. Кроме того, получили в подарок по шахматной книге с автографами всех ведущих кубинских шахматистов (рис. 5, 6).
Из всех сыгранных мною партий запомнилась одна против представителя команды металлургов, в которой я добился ничьей в очень тяжёлой позиции. Я был без «полпешки» (у противника лишняя сдвоенная) и потратил больше времени. Задумавшись секунд на 20, я нашёл хитрый план: оттянуть короля противника за пределы зоны досягаемости поля превращения пешки в ферзи, пожертвовать ещё одну пешку, а единственной оставшейся проскользнуть мимо его пешек, и хотя мой противник двигал бы свою с такой же скоростью, но я получал ферзя с «шахом», а затем успевал забрать его проходную. Мне это почти удалось, но когда я пожертвовал свою пешку, противник задумался надолго и нашёл путь к спасению: бросился своим королём назад, и хотя мне удалось не только уравнять пешки и даже остаться с лишней, он успел занять «оппозицию». Игроки обеих команд, переживая, столпились вокруг, самым довольным был Юра Лукьянов, который по окончании партии сказал: «А я знал, что ты всё равно выкрутишься!».
![Рис. 5. Команда: Самусь, Дурнев, Курбанов, Лукьянов](/images/dynamic/img42158.png)
![Рис. 6. В.В. Шабрин вручает грамоту Юре Лукьянову](/images/dynamic/img42159.png)
Наверное, здесь уместно будет сказать несколько слов о Юре Лукьянове, строителе из Москвы, организаторе всех соревнований по шахматам во Флоресе и капитане нашей команды «Строитель». Невысокого роста, крепкий, ладно сложенный, очень контактный и безупречно вежливый, имел первый разряд по шахматам, фанатик этой игры. Команду нашу он собрал из разрозненных групп строителей, значит, в каждой побывал, присмотрелся к людям, отобрал, в итоге собрал приличную команду. В командных соревнованиях встречи проводились на трёх досках, но нас было четверо (кроме нас двоих ещё Николай Дурнев, кажется, из Подмосковья и Навзыбан Курбанов из Киргизии). Я, как самый не амбициозный, играл обычно на третьей доске, на первых двух вращалась турель. По натуре Юра был психологом и исследователем, пытавшимся проникнуть в душу противника. Однажды он мне заявил: не могу понять, что ты за шахматист: давлю тебя, давлю – кажется всё, конец, вдруг – раз! – вывернулся! Как тебе это удаётся? Я только посмеивался в ответ, говоря: не забывай, Юра: я – из Волгограда! Когда я, играя с ним «лёгкие» партии и иногда вслух оценивал свою позицию как бесперспективную, он тут же возражал: «Ничего! Выкрутишься!». И когда мне это удавалось, он сокрушался: «Ну что ты за человек! Опять вывернулся!» Как-то приходит и торжественно заявляет мне: «Всё, я понял, кто ты есть. У Н. Крогиуса (советский гроссмейстер по шахматам, защитивший диссертацию по психологии шахматной борьбы) я вычитал, что есть шахматисты, которые любят защищаться, и в этом залог их успеха. Ты – один из них!» Я только рассмеялся в ответ: «Юра, я и не знал, что Крогиус и этим занимается. Я же просто люблю интересно проводить время, не более».
В течение января-февраля проверял отчёты по нефтепроводам Матансас-Варадеро, выполненных кубинской стороной, передавал им свои замечания. Работал над заявкой ENIA на оборудование на 1987–88 годы в плане помощи СССР по проведению инженерно-геологических изысканий. Одновременно въедливо вчитывался в отчёт по инженерно-геологическим изысканиям на площадке никелевого завода в Моа, где нарастало беспокойство кубинской стороны, несколько раз пришлось принимать участие в разных совещаниях с кубинцами по проблеме перспективы продолжения строительства. 1 марта я доложил в письменном виде и устно начальнику экспедиции о выявленных при прочтении отчёта 1979 года недостатках и упущениях в обосновании расчётных значений характеристик грунтов для расчётов по деформациям, а также отсутствии исходных данных для вычисления расчётных значений при оценке устойчивости склонов, кроме трёх слоёв, по которым что-то можно было в отчёте найти. Никитин, как обычно, воспринял информацию молча, оставляя себе время для раздумий и, возможно, консультаций с Москвой. В это же время я рассматривал технические задания на изыскания по комплексу глубокой переработки нефти на нефтеперегонном заводе (НПЗ) «Нико Лопес», протокол по изысканиям по метро в Гаване, консультировал по оценке устойчивости откосов и уплотнению насыпных грунтов в основании взлётной полосы аэродрома в Сантьяго, консультировал кубинских специалистов по советским нормативным документам, организовывал перевод их на испанский язык и передавал им переводы.
5 марта 1986 года утром расстроенный Володя Птицын заявил всем на работе, что вынужден уехать в Союз: сын сообщил, что не тянет учёбу в институте, и они, посовещавшись, решили, что надо уезжать, и чем быстрее, тем лучше… Поскольку Владимир был секретарём парторганизации, его дела срочно принял Александр Сергеев, стали срочно готовить документы на отъезжающего (уехал 9 марта). При этом выяснилась настоящая причина отъезда… Оказалось, 4 марта вечером Володя, будучи заметно не трезвым, был остановлен полицейским в посёлке Наутико с увесистым кейсом у входа в дом к кубинцам. При этом он нагрубил полицейскому, а тот, обидевшись, потребовал показать, что в кейсе. Володя отказался. Полицейский доставил его в свой участок и вызвал нашего консула. В его присутствии кейс пришлось открыть, в нём оказались продукты, назначение которых он объяснить не мог. Поскольку он был задержан у входа в кубинский дом, его заподозрили в неслужебных контактах, что влекло за собой немедленную отправку в Союз, причём, не только провинившегося, но и всего «треугольника»: руководителя группы, секретаря парторганизации (увы, это был сам виновник) и председателя профсоюза. В итоге 23 марта уехали Валера Казарян и Г.И. Никитин. Интересно, что в сопровождающих характеристиках на отъезжающих истинные причины грубо и зримо не указывались. Зато пропускались некоторые обязательные штрихи, например, не указывалось, что неслужебных контактов не имел и т.п. Помню, при отъезде одного специалиста мы элементарно забыли написать «политически грамотен, морально устойчив». Из парткома тут же позвонили для уточнения, и когда выяснилось, что просто забыли – пришлось переписывать характеристику. Кому надо – понимали причину пропуска, по советским нормам человек с «дыркой» в характеристике автоматически становился невыездным … В связи с отъездом Г.И. Никитина Александр Сергеев стал и.о. руководителя группы, я принял у него партийные дела, Владимир Павлюк принял у Казаряна профсоюзные, а Валера Остафий стал комсомольским лидером в организации, где он был единственным работающим комсомольцем (ещё было несколько не работающих жён специалистов).
Первое, что я сделал после отъезда Никитина – написал памятку для Сергеева по никелевому заводу в Лас-Камариокас (Моа), где изложил суть проблемы, причины аварийной обстановки и предложения по разрешению кризисной ситуации. Возможно, располагая какой-то информацией от Никитина, Александр поначалу очень осторожно отнёсся к ней: зачем ты её мне даёшь и почему не отдал Никитину, пока он был здесь. На это я сказал, что аналогичная докладная у Никитина имеется, поэтому эту в ход можешь не пускать, я даю тебе её, чтобы у тебя под рукой была объективная информация и ты в спокойной обстановке мог понять существо проблемы, что, в случае чего, поможет принять правильное решение. Я понимал, что ему, топографу, очень не просто принимать решение по напряжённому вопросу, где инструмент уже не арифметика, а высшая алгебра…
Продолжение следует…
Журнал остается бесплатным и продолжает развиваться.
Нам очень нужна поддержка читателей.
Поддержите нас один раз за год
Поддерживайте нас каждый месяц