ВАДИМ ПЕНДИН: Мы уделяем огромное внимание практической работе студентов

Ред.: Инженерно-геологическая школа МГРИ-РГГРУ была одной из первых. Расскажите, пожалуйста, кто стоял у ее истоков и в связи с чем возникла необходимость развития инженерной геологии как науки?

В.П.: В 1930-м году, когда наш вуз отделился от Горной академии, во МГРИ была образована кафедра гидрогеологии и инженерной геологии. Это считалось единым научным направлением, которое возглавил Ф.П.Саваренский. Однако уже в 1932 году им было предложено отделить гидрогеологию, создав для нее отдельную кафедру. Видимо, он почувствовал определенные сложности в объединённой структуре, в том числе, для развития инженерной геологии, которая тогда только зарождалась. Это предложение было утверждено, а в 1934 году Ф.П.Саваренский подготовил учебник «Инженерная геология», ставший первым фундаментальным трудом, где было дано определение понятия «инженерная геология» в его современном понимании и с привычными нам научными направлениями: грунтоведение, экзогеодинамика и региональная инженерная геология. До того момента инженерная геология с подачи К.Терцаги считалась лишь приложением к геотехнике, частью механики грунтов. В МГУ в это время под руководством М.М.Филатова действовала кафедра грунтоведения, тоже весьма далекая от инженерной геологии в ее современном понимании.

После создания отдельной кафедры инженерной геологии, Ф.П.Саваренский вплотную занялся развитием этой науки, привлекая к работе многих выдающихся ученых, каждый из которых внес огромный вклад в ее становление. Например, В.А.Приклонский впервые опубликовал классический труд «Грунтоведение», который до сих пор актуален и является классической основой этого направления научных исследований, несмотря на то, что впоследствии вышли схожие труды в МГУ: сначала под редакцией Е.М.Сергеева, а затем В.Т.Трофимова.

И.В.Попов, возглавивший кафедру после Ф.П.Саваренского, занимался развитием региональной инженерной геологии. Впрочем, он не долго у нас проработал, перейдя в МГУ. Должность заведующего кафедрой инженерной геологии занял крупнейший ученый Н.В.Коломенский.

Вот эти люди основали инженерную геологию и сделали ее наукой со своим предметом и своим объектом, своими методами исследований и со своей уникальной структурой, которая и спустя 85 лет продолжает двигаться вперед и находить все новые направления развития. Больше того, мы видим, что чем дальше идет прогресс, тем сложнее что-то сделать без инженерной геологии в плане строительства, освоения новых территорий, начиная от сельского хозяйства и заканчивая возведением высотных зданий. Хотя есть и оппоненты у этой точки зрения, считающие инженерную геологию приложением к строительному делу. Но эту точку зрения мы даже не будем обсуждать.

Ред.: В чем отличие школы МГРИ-РГГРУ от, например, школы МГУ?

В.П.: Дело в том, что каждый вуз по-разному готовит специалистов, для разных целей. Основная задача МГРИ-РГГРУ подготовить инженера-изыскателя, который, закончив учебу и попав на производство, на второй день после выхода на работу начнет полноценно и вполне самостоятельно выполнять инженерные изыскания. Мы готовим специалистов, которых раньше называли начальниками партии, а теперь их зовут менеджерами проекта. Они, получая объект, полностью закрывают весь круг работ от практических исследований до подготовки отчета.

У МГУ совершенно другая задача. Там готовят высоко эрудированного, обладающего широким кругозором специалиста, который может заниматься наукой, преподаванием и аналитикой. Выпускники кафедры инженерной и экологической геологии МГУ больше склонны к теоретической работе. Это не плохо, они почти все являются отличными специалистами, но, к сожалению, мало востребованы в настоящее время. Раньше в одной Москве было 6-8 научно-исследовательских институтов в области инженерной геологии, куда постоянно требовались новые кадры, исследования которых финансировались государством. Там выпускники МГУ были необходимы.

Можно посмотреть на данные по учебе в аспирантуре. Если у нас один аспирант в год, то на кафедре инженерной и экологической геологии МГУ 5-6 человек. Они готовят интересные диссертации, остаются работать на кафедре. Ребята, закончив МГУ, знают массу вещей, иногда я могу не знать того, что они мне рассказывают. Им во время учебы показывали глинистую частичку в электронном микроскопе, а наши видели ее только на картинке. Но это наука, а не практика. А для производственной деятельности выпускники профильной кафедры МГУ существенно менее адаптированы, чем выпускники МГРИ-РГГРУ.

Второе важное отличие заключается в том, что в нашем вузе мощнейшая геологическая подготовка. Студенты проходят геологию в том же объеме, что и специалисты, которые готовятся для разведки месторождений полезных ископаемых. Наша кафедра практически не уступает им в объеме часов по геологической подготовке, и это всегда было нашим козырем и нашей сильной стороной.

Более того, выпускники, например, кафедры геофизики МГУ – больше физики и математики, а наши – геологи, несмотря на то, что они геофизики по диплому. Геология в МГРИ-РГГРУ всегда на первом месте.

Есть и еще одно принципиальное отличие. Мы уделяем огромное внимание практической работе студентов. 70% наших ребят начиная с четвертого курса работают, причем мы им это не запрещаем. Часто так они могут получить гораздо больше полезных и нужных знаний, чем на студенческой скамье.

Я, например, в 70-х годах проходил производственную практику после четвертого курса МГРИ в УралТИСИЗ. Кстати, и тогда там был директором К.Г.Пшеничников. Меня с еще одним студентом, а также лаборантом с полевой лабораторией и двумя буровиками с буровой установкой отправили на север Западной Сибири проводить изыскания для строительства поселка. Когда мы вернулись, то приготовились ждать, когда специалисты напишут отчет. А нам говорят: «ну нет, ребята. Вы проводили изыскания, вы отчет и пишите». И мы написали отчет, который лег в основу наших дипломных проектов. Именно такой подход мы стараемся прививать нашим студентам. И я не уверен, что студент МГУ справится с такой задачей.

Нисколько не умаляя значение выдающейся школы МГУ, где работают замечательные ученые, публикующие огромное количество научных исследований, я горжусь инженерно-геологической школой МГРИ-РГГРУ, у которой другое направление подготовки студентов – практическое. Но обогащая друг друга своими знаниями, своими методиками мы все даем толчок к развитию инженерной геологии.

Ред.: А если сравнить две практические школы, например, МГРИ и Горного университета в Санкт-Петербурге?

В.П.: Школа Горного университета отличается и от МГУ, и от нас. Это очень мощная школа, которую создал и развивал В.Д.Ломтадзе, выдающийся ученый, написавший учебники по всем направлениям инженерной геологии. Причем все эти учебники были очень хорошими.

Своеобразие этой школы заключается в том, что все ее лидеры настаивали на разъединении инженерной геологии и гидрогеологии. Мы, например, хотя у нас это и разные кафедры, считаем, что это единая специальность, а специалист инженер-геолог, не знающий гидрогеологию – плохой специалист. И наоборот. А они с этим категорически не согласны.

Мы, вообще, часто спорим с гидрогеологами. Они говорят: «Вот зачем нам ваша инженерная геология»? Мы отвечаем: «Вот в этом и проявляется ваша беднота мышления! Мы хотя бы знаем, зачем нам нужна гидрогеология»! Это шутка, конечно, но тем не менее, начиная от Ф.П.Саваренского и заканчивая В.М.Швецом и Г.К.Бондариком, которые последний раз выступали по этому вопросу на большом научно-методическом совете, определяющем направления образования в нашей области, мы всегда считали, что инженерная геология и гидрогеология неразрывно связаны.

Это принципиальное отличие их школы, отсюда строилась вся система их образования. Конечно, они не могли себе позволить выпустить специалиста инженер-геолога, не знающего гидрогеологию, но количество часов по этому направлению было очень небольшим.

У нас в свое время училось очень много студентов из ГДР. В каждой группе было по 5-6 человек. И заканчивая учебу, они как правило, уезжали домой, да и наших часто прихватывали в качестве жен и мужей. А сейчас в ФРГ, когда страна объединилась, руководителями фирм, которые занимаются инженерными изысканиями, являются либо наши выпускники, либо наши люди. Потому что в Германии всегда готовили отдельно инженер-геологов, не знающих гидрогеологии. Более того, по большому счету, они и инженерку знали относительно, потому что учили их там на геотехников.

Заканчивая разговор о Горном университете, хочу отметить одну интересную особенность. Все время, которое я наблюдаю за развитием этой школы, они всегда славились интересными и сильными учеными. Это и В.Д.Ломтадзе, и Р.Э.Дашко, и И.П.Иванов, и В.А.Мироненко. И с каждым новым лидером на кафедре смещался акцент в научных исследованиях. А в МГУ и МГРИ никогда не было резких изломов. Смена руководителя кафедры не сильно влияла на общий вектор развития инженерной геологии в вузе.

Ред.: А были ли какие-то научные споры между школами?

В.П.: Споры были, есть и, я думаю, будут. Например, недавно В.Т.Трофимов и В.А.Королев выпустили книгу, касающуюся развития инженерной геологии. Там наш учебник с Г.К.Бондариком «Инженерная геодинамика» подвергнут серьезной критике. Например, мы считаем, что одно из направлений инженерной геологии должно называться «эгзогеодинамика», а не инженерная геодинамика, поскольку последнее является более узким и подразумевает только развитие инженерно-геологических процессов, связанных с взаимодействием геологической среды и искусственных сооружений, в то время как мы изучаем, в том числе, и оползни, вовсе не связанные с хозяйственной деятельностью человека. Это интересный научный спор. И таких терминологических проблем очень много.

Большой спор у нас относительно терминов «воздействие» и «взаимодействие». В МГУ вполне терпимо относятся к использованию словосочетания «воздействие сооружения на окружающую среду». Я же категорически настаиваю на том, что нужно использовать термин «взаимодействие», потому что одностороннего влияния не бывает.

Но все эти споры дают повод подумать каждому, предоставляют возможность развиваться науке. Я считаю, что это очень полезно.

Так что школы взаимодействуют, и это взаимодействие приводит к очень хорошим результатам, выводит инженерную геологию на новый уровень развития.

Ред.: Если говорить о новом уровне развития, то что это будет, как Вы его себе видите?

В.П.: У нас во МГРИ есть несколько научных направлений, которые развиваем только мы. Это, прежде всего, инженерная геология для реставрации памятников архитектуры. Каждый год мы выпускаем 6-8 ребят, которые специализируются именно на этом. Это научное направление, которое в свое время основал Е.М.Пашкин, все больше и больше захватывает рынок и все больше сотрудников кафедры занимаются этими работами. Например, В.В.Дмитриев является заместителем директора Патриаршего реставрационного центра при Троице-Сергиевой Лавре, который занимается реставрационными работами на многих объектах Русской православной церкви. В.М.Кувшинников, профессор нашей кафедры, одновременно является директором компании «Инженерная геология исторических территорий» (ООО «ИГИТ»). Они начинали эту работу вдвоем или втроем, а сейчас у него в организации трудится 200 или 300 сотрудников, а занимаются они не только изысканиями, но и проектированием. А недавно у них начали появляться и первые строительные бригады, занимающиеся собственно реставрацией, в основном, укреплением фундаментов.

23 июня защитила докторскую диссертацию О.Е.Вязкова, которая развивает еще одно новое направление – археологическая инженерная геология, обеспечивающая нужды археологов.

В последние годы у нас очень усилилось теоретическое направление. Г.К.Бондарик, с моей точки зрения, является основателем теоретической инженерной геологии. В 1982 году он написал книгу «Основы теории инженерной (физической) геологии», где были заложены все теоретические основы нашей науки.

И главное, что нужно понимать, нам всем необходим переход от качественных исследований к количественным, причем при любых работах – как региональных, так и локальных. Потому что современное проектирование уже совершенно не воспринимает изыскательские отчеты, содержащие многочисленные подробные описания грунтов. Им нужны цифры.

Кроме того, я уверен, что большое внимание необходимо уделять метрологии наших исследований. Сегодня мы получаем результаты, но не понимаем их значения, не знаем возможный диапазон их разброса. В результате проектировщики получают от изыскателей отчеты, содержащие огромные коэффициенты запаса, а значит, ведущие к увеличению стоимости фундаментов. Все что отмечают изыскатели в отчетах, должно быть измерено и приведено в конкретных цифрах, а не просто «здесь влажность больше, а здесь меньше»…

Инженер-геологи должны знать и понимать математические, физические, химические методы. У нас, например, студенты изучают физико-химическое моделирование. Ведут этот предмет не сотрудники нашей кафедры, а профессора с кафедры химии.

Наконец, последнее. Современность требует от изыскателей перехода от абстрактных работ к моделированию. А это, в свою очередь, требует от инженер-геологов больших знаний, более широкого кругозора. Когда это будет внедрено и начнет широко использоваться, это очень много даст нашей науке и практике.

Заглавное фото: http://fontan.su/UPLOADS/P1013564.JPG